— Тебе было бы не все равно, если бы с четырнадцати лет самой приходилось зарабатывать на стиральный порошок! — рявкает Джесс. — Научилась бы экономить тут сорок пенсов, там сорок — глядишь, и не вляпалась бы в неприятности. Я же слышала, как ты чуть не разорила Люка в Нью-Йорке. Я тебя просто не понимаю!

— Ну а я не понимаю тебя! Я так обрадовалась, когда узнала, что у меня есть сестра, я думала, мы будем как родные. Мечтала, как мы станем бродить по магазинам, развлекаться… жевать мятную помадку в постели…

— Мятную помадку? — Джесс смотрит на меня как на помешанную. — Это еще зачем?

— Затем! — ору я. — Чтобы было весело! Весело, понимаешь?

— Да умею я веселиться, — отмахивается Джесс.

— Читать про булыжники, что ли? — Я выхватываю у нее «Петрографию вулканических пород Великобритании». — Разве вулканические породы могут быть интересными? Это же просто камни! Самое занудное хобби в мире! Как раз для тебя!

Джесс в ужасе ахает и отбирает у меня книгу.

— Камни… они не нудные! И уж точно поинтереснее мятной помадки, бессмысленного шатания по магазинам и влезания в долги!

— У тебя что, отключен режим отдыха?

— А у тебя — режим ответственности? — перекрикивает меня Джесс. — Или ты уже родилась избалованной до мозга костей?

Мы задыхаемся от ярости, глядя друг на друга в упор. Слышно только, как мурлычет холодильник.

Понятия не имею, как должна поступить в этом случае гостеприимная хозяйка.

— Прекрасно. — Джесс поджимает губы. — Не вижу причин задерживаться здесь. Если поспешу, еще успею на поезд до Камбрии.

— Отлично.

— Пойду собираться.

— Сделай одолжение.

Она уходит, а я глотаю остатки вина прямо из бутылки. Голова раскалывается от воплей, сердце щемит.

Нет, она мне не сестра. И никогда сестрой не будет. Она убогая, скупая, лицемерная корова, и я больше не желаю ее видеть.

Никогда.

15

Плевать. Кому вообще нужны эти сестры? Не мне.

Вот уж о чем никогда не мечтала. И ни у кого не просила. Мне и одной неплохо.

Вообще— то я не одна. У меня крепкая семья и любящий муж. На черта мне сдалась какая-то паршивая сестра!

— Не сестра, а дура, — говорю я вслух, свинчивая крышку с банки джема.

С тех пор как Джесс уехала, прошло почти две недели. Сегодня у Люка деловая встреча в городе, а мама с папой пообещали заехать по дороге в аэропорт, так что я готовлю завтрак на всех.

— Извини, что ты сказала? — спрашивает Люк, входя в кухню. Вот уже несколько дней он бродит по дому бледный и напряженный. Пока «Аркодас Труп» принимают решение насчет рекламной кампании, Люку остается только ждать. А у него это плохо получается.

— Как раз думала о Джесс, — объясняю я, рывком сдирая крышку с банки. — Ты был абсолютно прав. Нам ни за что не поладить, даже за миллион лет! Всем занудам зануда!

— М-м-м… — рассеянно мычит Люк, наливая себе апельсинового сока.

Мог бы и поддержать разговор.

— В следующий раз послушаюсь тебя, — продолжаю я, стараясь его увлечь. — Напрасно я вообще ее сюда пригласила. С трудом верится, что мы с ней родня!

— А по-моему, она ничего, — возражает Люк. — Но вы с ней вряд ли подружитесь.

Во мне шевелится досада.

Не должен был он говорить «а по-моему, она ничего». Ему полагалось согласиться: «Полное ничтожество, не понимаю, почему тебя поначалу так тянуло к ней!»

— Бекки… что ты делаешь? — Взгляд Люка скользит по усыпанному крошками и заставленному пакетами кухонному столу.

— Пеку вафли! — радуюсь я.

Вот вам еще одно доказательство, что Джесс ошиблась. В последнее время вафли я пеку чуть ли не каждый день. Вот так-то! И порой даже жалею, что Джесс этого не видит.

Правда, тесто мне никак не удается. Но я нашла выход: покупаю готовые вафли, вырезаю из них сердечки и подогреваю в вафельнице!

Ну и что, спрашивается, в этом плохого? Ведь вафельницей я все равно пользуюсь. И вафли мы едим, верно?

— Опять вафли? — с еле уловимой гримасой переспрашивает Люк. — Нет, спасибо. Я пас.

— Да? — расстраиваюсь я. — А может, съешь тост? Или яичницу? Или… булочку?

— И кофе сойдет.

— Как же без еды! — пугаюсь я и в тревоге смотрю на Люка. Эта сделка высосала из него все соки — вон как похудел. Надо бы его подкормить. — Сейчас напеку оладьев. Или сделаю омлет!

— Бекки, да угомонись ты! — рявкает Люк. — Обойдусь. — И он выходит из кухни, на ходу со щелчком открывая мобильник. — Новости есть? — слышу я, и дверь кабинета захлопывается.

Перевожу взгляд на раскрошившуюся вафлю, которую сжимаю в ладони. По спине ползет неприятный холодок.

Я прекрасно помню, как Люк нервничает из-за работы. Наверное, поэтому и на меня сейчас злится. Вот и все, других причин и быть не может.

Но почему-то мне вспоминается разговор Люка с Джесс, который я подслушала. И слова Люка о том, что жить со мной нелегко.

Ощущаю знакомое покалывание в сердце и присаживаюсь. У меня кружится голова. Всю неделю я думала об одном и том же, пыталась разобраться.

Почему со мной нелегко жить? Что я делаю не так?

Тянусь за бумагой и карандашом. Ладно, займемся самокопанием. Я буду абсолютно откровенна сама с собой. Чем я осложняю жизнь своим ближним?

Пишу заголовок и размашисто подчеркиваю его.

В голове пустота. Ни единой мысли.

Ну давай же. Напряги мозги. Будь беспощадна и откровенна. Должно же найтись хоть что-нибудь. В чем наши принципиальные разногласия? Из-за чего мы ссоримся?

Внезапно меня осеняет. Я вечно забываю закрывать свой шампунь, а Люк жалуется, что наступает на крышечку в душевой кабинке.

1. Не закрывает флакон с шампунем.

Правильно. А еще у меня провалы памяти. Постоянно забываю код сигнализации. Однажды даже пришлось звонить в полицию, узнавать код, а дежурный все перепутал и прислал к нам две патрульные машины.

1. Не закрывает флакон с шампунем.

2. Забывает код сигнализации.

В нерешительности смотрю на список. Маловато пунктов набирается. Должно быть еще что-то. По-настоящему важное и значительное преступление.